Неточные совпадения
А чтение, а ученье —
вечное питание мысли, ее бесконечное
развитие! Ольга ревновала к каждой не показанной ей книге, журнальной статье, не шутя сердилась или оскорблялась, когда он не заблагорассудит показать ей что-нибудь, по его мнению, слишком серьезное, скучное, непонятное ей, называла это педантизмом, пошлостью, отсталостью, бранила его «старым немецким париком». Между ними по этому поводу происходили живые, раздражительные сцены.
Но эту болезненность, эту жестокость начала всякого движения должен принять всякий, кто не хочет
вечного застоя и покоя, кто ищет
развития и новой жизни.
Только тот достигает свободы духа, кто покупает ее дорогой ценой бесстрашного и страдальческого
развития, мукой прохождения через дробление и расщепление организма, который казался
вечным и таким уютно-отрадным.
Ребенок этот был одарен необыкновенными способностями;
вечная тишина вокруг него, сосредоточивая его живой, порывистый характер, славно помогала его
развитию и вместе с тем изощряла необычайно пластическую наблюдательность: глазенки его горели умом и вниманием; пяти лет он умел дразнить намеренно карикатурно всех приходивших к нам с таким комическим тактом, что нельзя было не смеяться.
Не может быть новой религии, но может быть творческое
развитие вечной религии.
Протестантизм в начале своем был мистичен, [Германская мистика и есть то, что было великого и
вечного в протестантизме.] но не имел в себе творческих религиозных сил, нес с собой лишь отрицательную правду и в дальнейшем своем
развитии перешел в рационализм.
Развитие не есть отрицание прошлого, а есть утверждение того, что в нем заложено, раскрытие
вечных элементов бытия, разворачивание изначальных качеств, пребывавших в потенциальном состоянии.
Вечные элементы, классические и романтические, без всяких насильственных средств живы; они принадлежат двум истинным и необходимым моментам
развития духа человеческого во времени; они составляют две фазы, два воззрения, разнолетние и относительно истинные.
Но дух человечества, нося в глубине своей непреложную цель,
вечное домогательство полного
развития, не мог успокоиться ни в одной из былых форм; в этом тайна его трансценденции, его перехватывающей личности (übergreifende Subjectivität).
Я отыскивал его в истории человечества и в моем собственном сознании, и я пришел к ненарушимому убеждению, что смерти не существует; что жизнь не может быть иная, как только
вечная; что бесконечное совершенствование есть закон жизни, что всякая способность, всякая мысль, всякое стремление, вложенное в меня, должно иметь свое практическое
развитие; что мы обладаем мыслями, стремлениями, которые далеко превосходят возможности нашей земной жизни; что то самое, что мы обладаем ими и не можем проследить их происхождения от наших чувств, служит доказательством того, что они происходят в нас из области, находящейся вне земли, и могут быть осуществлены только вне ее; что ничто не погибает здесь на земле, кроме видимости, и что думать, что мы умираем, потому что умирает наше тело, — всё равно что думать, что работник умер потому, что орудия его износились.
Что англичане убили еще тысячу китайцев за то, что китайцы ничего не покупают на деньги, а их край поглощает звонкую монету, что французы убили еще тысячу кабилов за то, что хлеб хорошо родится в Африке и что постоянная война полезна для формирования войск, что турецкий посланник в Неаполе не может быть жид и что император Наполеон гуляет пешком в Plombières и печатно уверяет народ, что он царствует только по воле всего народа, — это всё слова, скрывающие или показывающий давно известное; но событие, происшедшее в Люцерне 7 июля, мне кажется совершенно ново, странно и относится не к
вечным дурным сторонам человеческой природы, но к известной эпохе
развития общества.